ТрансрупорТ Широкие последствия от коронавируса заставили всех постараться рассмотреть последствия COVID-19 на свои излюбленные сферы.
В этой статье, написанной Наби Сонболи в ИРНА, взглянув на некоторые усилия таких известных мыслителей, как Генри Киссинджера и Ричарда Хааса (президента Совета по международным отношениям США), рассматриваются последствия пандемии коронавируса с точки зрения иранского исследователя.
В статье, опубликованной в газете The Wall Street Journal, Киссинджер подчеркивает несколько вопросов и старается привлечь внимание американских властей и чиновников других стран мира нижеследующим вопросам. Первое — это влияние коронавирусного явления на внутреннюю безопасность институтов. По его словам, «cтраны сплачиваются и процветают благодаря уверенности в том, что их институты могут предвидеть бедствия, пресекать их последствия и восстанавливать стабильность».
«Когда закончится пандемия COVID-19, институты многих стран будут восприниматься, как потерпевшие неудачу», — далее добавил он.
По словам Киссинджера, «после коронавируса мир никогда не будет прежним, и споры о прошлом сегодня бесполезны… До появления вакцины может пройти от 12 до 18 месяцев… Лидеры государств борются с кризисом в основном на национальном уровне, но эффект распада общества от вируса не признаёт границ», поэтому «решение насущных проблем должно в конечном итоге сопровождаться глобальным совместным видением и программой».
Он предлагает «усилить глобальную сопротивляемость инфекционным заболеваниям», «вылечить раны мировой экономики» и «защитить принципы либерального мирового порядка».
В связи с этим, следует отметить, что институты либерального мирового порядка доказали свою неэффективность в борьбе с пандемией COVID-19. ООН, G20 и даже ВОЗ не смогли защитить народы, и страны в основном действуют на национальном уровне. Таким образом, международные институты, похоже, стали первыми политическими жертвами от коронавирусa.
Неизвестно, настолько они смогут реорганизоваться в ближайшие месяцы и сформировать глобальную коалицию для противодействия этой угрозе. Кажется, что международные институты все еще сталкиваются с препятствиями и ограничениями, введенными и управляемыми из столиц.
По словам Киссинджера, «цель легитимного государства — обеспечить безопасность, порядок, экономическое благополучие и справедливость … Мировые демократии должны защищать и поддерживать ценности просвещения. Глобальное отступление от баланса власти с легитимностью приведет к распаду общественного устройства, как внутри страны, так и на международном уровне. Должно быть установлены приоритеты». Короче, он говорит, что следует отложить в сторону вопросы о демократии, диктатуре и критике в адрес Китая и других. Необходимо приложить усилия для поддержания институционализированного внутреннего и международного порядка и стабильности. В противном случае институты будут считаться неудачными, а общество потеряет доверие к ним. «Неудача зажигает огонь в мире».
Президент экспертно-аналитического центра Совета по международным отношениям США Ричард Хаас немного более детально и пессимистично рассматривает этот вопрос. По его мнению, COVID-19 ускорил процессы, которые уже начались. Эти процессы заключаются в снижении лидерства США в мире, уменьшения международного сотрудничества и несоответствия между великими державами.
Хаас также говорит, что Соединенные Штаты не смогли предпринять коллективные усилия в борьбе с вирусом и преодолении экономических последствий пандемии. Другие страны действуют на национальном уровне или принимают те же подходы других стран, как Китай, которые пережили пик эпидемии.
«Это процесс, который уже начался, и, по словам Фарида Закария, он является результатом «появления других», — говорит Хаас.
Хаас считает, что процесс отступления с Ближнего Востока и Афганистана начался во время власти Обамы и продолжился во время Трампа. Трамп никак не заинтересован в сохранении традиционной роли США в решении международных проблем. На основе идеи America First («Америка на первом месте»), правительство сосредоточено на внутренних проблемах, и большая часть того, что США сделали за рубежом, была напрасной, ненужной и не связанной с американским внутренним благосостоянием. В глазах многих в США коронавирус усиливает эту точку зрения. Интерес к американской модели снизился из-за внутренней политики, насилия с применением огнестрельного оружия и неумелого руководства после мирового финансового кризиса 2008 года. «Медленное, непоследовательное и зачастую неэффективное реагирование на новую пандемию будет стимулировать этот процесс».
По мнению Хааса, быстрое распространение COVID-19 в мире и его превращение в глобальный кризис показали, что «глобализация — это реальность, а не выбор». В то же время слабая роль Всемирной организации здравоохранения свидетельствует о слабом глобальном управлении, но это не новая проблема. «Большой разрыв между глобальными проблемами и возможностями их решения во многом объясняет масштабы пандемии».
По его словам, «на пандемию в основном реагировали на национальном или даже локальном уровнях, а не на международном уровне». Одна из причин такого пессимизма заключается в том, что сотрудничество между двумя великими мировыми державами, т.е. КНР и США, необходимо для противодействия глобальным проблемам, однако отношения между ними ухудшаются за долгие годы. При этом, с давних пор обсуждали вопрос о необходимости разделения двух экономик и уменьшения зависимости от Китая, как потенциального врага для США, а теперь эта пандемия усугубляет его.
Еще одна тенденция, на которую указывает Хаас, — это снижение стремления принимать иммигрантов в последние годы, что еще углубляется пандемией. В результате мы видим рост числа беженцев и бездомных. Кроме того, «экономические и социальные давления, вызванные пандемией, могут привести к увеличению числа слабых или обанкротившихся правительств. Интеграция в Европе до появления коронавируса была ослаблена после выхода Великобритании из ЕС (Брексита). Теперь в Европе выдвигается фундаментальный вопрос: с контролем границы можно ди обуздать распространение вируса?». В результате этого подхода застой в демократии и потребность в усилении роли правительства в предоставлении помощи и контроле над населением, превращают гражданские свободы в предметы роскоши.
По мнению Хааса, в идеале кризис «требует возобновления приверженности созданию прочного международного порядка, как это было после Второй мировой войны». Но, он думает, что из-за рассредоточения власти, отсутствия международного консенсуса, нежелания Соединенных Штатов принять роль лидерства и отсутствия народной поддержки такой роли, мир после коронавируса будет больше похож на эпоху после Первой мировой войны и мы увидим слабое участие США и большие перемены.
Как видно, обе фигуры подчеркнули необходимость международного сотрудничества, предупреждая о последствиях отсутствия международного взаимодействия и продолжения нынешнего процесса, но Хаас по его вышеуказанным причинам не относится к международному сотрудничеству с оптимизмом и предсказывает растущие международные перемены, такие как период между двумя мировыми войнами. Он предполагает, что если этот процесс продолжится, он закончится тем, что Киссинджер называет «подливанием масла в огонь» в мире.
По причинам, упомянутым Хаасом, Соединенные Штаты Трампа не будут играть роль лидера в мире и будут продолжать придерживаться своего национального подхода. Из более, чем 2 триллионов долларов, которые США выделили для преодоления экономических и социальных последствий кризиса, только 1,5 миллиарда относится к иностранной помощи. Это означает, что международные институты либерального мирового порядка не будут иметь финансовой поддержки Соединенных Штатов, чтобы играть эффективную роль. Поэтому нынешний подход правительства США к этому кризису является национальным и двусторонним. Возможно Соединенные Штаты будут поддержать страны, которые имеют с ними тесные связи, и использовать вирус COVID-19 для ослабления своих врагов.
Ожидается, что в краткосрочной перспективе США до какой-то степени будут действовать по рекомендации Киссинджера и смягчать свой враждебный подход к Китаю, но некоторые полагают, что Трамп использует кризис коронавируса для усиления антикитайской позиции, как козырной карты на выборах. Что более вероятно в краткосрочной перспективе, так это формирование какого-то рода сотрудничества и критического диалога между Китаем и США до выяснения результатов выборов.
Однако, подход Китая, вероятно, больше будет направлен на сближение с США и Европой, и что побудит Китай приблизиться к США, это бюджет в 2 триллиона долларов, выделенный Соединенными Штатами. Кроме того, сообщается, что европейские страны также выделили 10 трлн. долларов на управление экономическими последствиями коронавируса.
Далее идет Япония с 1 триллионом долларов. С этим бюджетом рынки США и Европы станут наиболее привлекательными рынками для экспортоориентированных экономик, таких как Китай, но, как говорят, сам Китай выделил около 7 трлн. долларов на посткоронавирусное управление и проект «Один пояс – один путь». Вопреки пожеланиям политиков, торговые компании будут пытаться достичь этих бюджетов, поэтому, чтобы понять будущие отношения Китая с США и Европой после коронавируса, следует анализировать и оценивать поведение деловых компаний, а не то, что говорят политики.
Политики говорят, чтобы заполучить внимание и общественное мнение к себе, но коммерческие компании пытаются зарабатывать деньги.
Влияние посткоронавирусного периода на Иран
Вопрос здесь в том, как эти тенденции повлияют на Иран и его безопасность? Каково будет будущее международной системы? В случае продолжения нынешнего процесса и разжигания огня выиграет ли Иран или региональное и международное сотрудничество?
От пост-вестфальских международных систем до биполярной и однополярной систем — все они были сформированы победившими странами после военных и политических войн. Это первый раз, когда биологический феномен нарушает политический и экономический порядок мира (как на внутреннем, так и на международном уровне). Эта проблема является более важной в трех областях: политическое управление, экономическая устойчивость и научная подотчетность (медико-санитарная), чем в других областях.
С точки зрения политического управления борьбой с COVID-19, большинство стран не смогло предсказать кризис. Коронавирус был черным лебедем, внезапно появившимся из ниоткуда. Неудачное управление кризисом можно оправдать для стран, которые были заражены вирусом на ранних стадиях, но не оправдывает другие. До настоящего времени лишь несколько стран, и большинство в Азии (Южной Корее, Японии и Китае), смогли частично обуздать вирус. С точки зрения экономики США, выделяя 2 трлн. долларов, а затем Япония с примерно 1 триллионом долларов более серьезно отреагировали на кризис для стабилизации экономики.
Другие азиатские и европейские страны также смогли сохранить относительную стабильность в экономическом плане. Как уже упоминалось, Китай и Европейский союз также выделили большие бюджеты, но в медико-санитарных вопросах США и Европа слабо действовали, особенно США, у которых было больше возможностей для прогнозирования и планирования.
Однако, борьба с коронавирусом еще не закончилась, а только началась. Странами-победителями в этой войне станут те страны, которые, принимая решительные меры управления, смогут быстрее взять под контроль распространение вируса, произвести необходимые медицинские и санитарные оборудования за 1-2 года (до открытия и производства вакцин в больших масштабах), запустить экономику и вывести ее из рецессии, выделив необходимые ресурсы и проведя надлежащее управление. Таким образом, победителями в этой войне станут страны с большей политической, научной и экономической эффективностью.
На сегодняшний день более 1,5 миллиона из 2,5 миллионов людей, страдающих от коронавирусной инфекции, находятся в Европе и США. Кажется, что после политического управления социальная культура представляется наиболее важным фактором, который в некоторой степени объясняет этот вопрос. Коллективизм в восточном обществе (Китай и Япония) облегчает управление политическими и экономическими вопросами.
В восточном обществе власть священна. Святость власти ведет к послушанию общества, особенно в острых условиях. Именно поэтому, в основном невозможно применить восточное решительное управление в индивидуалистической среде Запада. В то же время эффективное управление повысило общественное доверие к правящим органам на Востоке. Это то, чего тоже нет на Западе, особенно в Соединенных Штатах.
Политический тупик в США длится годами, и быстрый экономический ответ на утверждение бюджета для борьбы с COVID-19 был первым важным политическим решением, которое было принято так быстро.
Позиция Ирана в международной системе после коронавируса будет зависеть от того, в какой степени он сможет доказать свою политическую эффективность и научно-техническую способность в обуздании и управлении кризисом в краткосрочной перспективе, и, в конечном счете, направить к развитию и процветанию экономику, вовлеченную в рецессию в результате двух мировых войн (экономический терроризм США и коронавирус) и ряд региональных конфликтов.
По следующим причинам, на региональном и международном уровнях, посткоронавирусный мир для Ирана не будет лучше, чем раньше. Во-первых, экономические проблемы, вызванные пандемией COVID-19, заставят все страны отдать приоритет экономическому благополучию. В связи с этим, США, которые тратят 2 триллиона долларов, усилят попытку привлечь экономическое внимание.
Во-вторых, в периоды рецессии страны больше подвергаются угрозе войн и нестабильности, чем в периоды роста и процветания. Политические лидеры будут побольше стремится прибегать к военным средствам для увеличения государственных расходов и отвлечения внимания общественности от внутренних экономических проблем. В то же время, вероятность принятия ошибочных решений у падающих властей не меньше, чем у новых.
В-третьих, Иран находится в одном из самых нестабильных регионов в мире. Растущие экономические проблемы в различных странах и их вовлечение во внутренних дела уменьшит внимание к кризисам в этом регионе. Так, существует возможность обострения гражданских войн и распада слабых правительств в безопасных окрестностях Ирана, в том числе в Афганистане.
В-четвертых, нефть, как стратегический инструмент потеряет свою ценность и важность больше, чем раньше. В связи с этим, усилится конкуренция между странами-экспортерами за увеличение доли на рынке. Чем больше продолжится санкции против Ирана, тем больше рынков он потеряет. Поэтому в посткоронавирусном мире экономика без нефти — это принуждение для Ирана, а не выбор. Экономика без нефти требует повышения производительности.
В-пятых, огромные бюджеты, выделенные разными странами, от Китая и Японии до Европы и США, на преодоление экономических последствий COVID-19, могут усугубить серьезные экономические колебания и кризисы. Инфляция и девальвация мировых валют, вероятно, будут одними из последствий пандемии коронавируса. В результате Ирану потребуется гораздо больше валюты для удовлетворения его основных потребностей.
В то же время коронавирусный мир и мир после него предоставит Ирану возможности: в связи со своими экономическими проблемами и внутренними раздорами, США как главная угроза, наверно, будут менее склонны проводить политику Саудовской Аравии и Израиля в отношении Ирана, вступать в столкновение на Ближнем Востоке, стремиться сократить свои расходы в Афганистане, Ираке и Сирии.
Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты, увидев вовлечение США в экономические проблемы и, возможно, окончание срока власти Трампа постепенно будут склонны вести переговоры по региональным вопросам. Растущий спрос на санитарно-гигиенические товары во всем мире увеличит спрос на продукты нефтехимии.
Так, Соединенным Штатам будет сложнее получить международную поддержку политики максимального давления в мире после коронавируса, из-за взаимной уязвимости, которую они создают для других стран, в том числе азиатских и европейских, а также на Ближнем Востоке. Однако, не представляется вероятным существенные изменения в подходе США к Ирану до формирования нового правительства в январе 2021 года.
https://parstoday.com/ru/radio/iran-i112838